– Мне не нужен автограф. Я не ваша фанатка.

Внутри зашевелилась злость. От того, что он стоял так близко, лапая меня взглядом, будто оценивая, ну и, конечно, от его колкого «красавица».

– Серьезно? – его глаза широко открылись, интерес заиграл в прозрачных хрусталиках.

– Да. Не хочу никого обидеть, но мне ваше творчество не интересно.

– Вот как? И чем же тебя не устраивает наша музыка?

– Просто я не люблю скрим, – сдержанно произнесла и вытащила из кармана куртки телефон.

Взглянула на дисплей – почти одиннадцать. А ведь еще до дома добираться.

– Неожиданно, – улыбнулся Ковальский и, отвернув пробку на очередной бутылке, глотнул пива из горлышка.

Еще бы зарычал от радости, как на сцене. Там у него хорошо получалось.

– Парни, вы слышали? Девушке не интересно наше творчество, и она не любит скрим.

– О, – засиял барабанщик, подскочив ко мне, – впервые вижу в гримерке девицу, которая не любит нашу музыку. Зачем же ты пришла?

– Я вам не девица, – на полном серьезе ответила. Подошла к подруге, которая флиртовала с бас-гитаристом, и взяла ее под руку. – Пойдем, Люд.

– Роза, погоди. Минут десять, ладно? Только никуда не уходи.

Она как обычно уставилась на меня щенячьими глазами. В такие моменты становилось жаль ее, и я мирилась с обстоятельствами, шла на поводу. Что ж, придется и на этот раз переступить через себя. Господи, дай мне силы это выдержать!

– Хорошо, – сдалась я, сжимая в руке телефон. – Жду десять минут и ухожу.

– Вот и славненько, – губы Ковальского растянулись в смешной наивной улыбке.

– Я сейчас, – шепнула мне Людка, выходя с Максом из гримерки.

Боже, она меня одну хочет оставить с этими… Злость заиграла во мне, как пузырьки во взболтанной бутылке шампанского. Я уже было направилась к двери, как вдруг Ковальский поймал меня за запястье. Что он себе позволяет?

– Постой, красавица. Твоя подруга скоро вернется.

Я отдернула руку. Хотела возмутиться, но сдержала порыв. В отличие от него, я умею вести себя прилично. Но если он еще хоть раз прикоснется ко мне, придется отбросить все приличия. Он узнает, какой я могу быть.

– Присядешь? – обхаживал меня Ковальский.

Я глянула в сторону дивана, на котором развалился вокалист группы Сергей. К сожалению, за два часа концерта ноги затекли настолько, что мне было все равно где, на чем и с кем сидеть. Но я все же устояла от желания плюхнуться на мягкое сидение и наконец-то расслабиться. Хотя нет, расслабиться мне вряд ли удастся.

– Спасибо, постою.

Я прокляла ту минуту, когда согласилась переступить порог этой комнаты.

– Как знаешь, но я же о тебе забочусь. – Ковальский встал напротив, скрестив руки на груди, и расставил ноги на ширине плеч. – Кто же ходит на рок-концерт на каблуках? Ты знаешь о существовании спортивной обуви? – слова походили на издевку.

Послышались неприятные смешки. Внутри все закипело. Я стиснула зубы. Думает, раз я блондинка, то обязательно тупая?

– Если не знаешь, чем заняться, могу показать свое новое тату, – не унимался Ковальский, продолжая провоцировать меня на грубость.

– Воздержусь от этого зрелища. Ненавижу татуировки. Если считаешь это красивым, то ты глупец.

Музыканты захохотали. Мне снова стало не по себе. Щеки заполыхали, я опустила взгляд в пол и нервно принялась покусывать губы.

– Глупцом тебя еще ни одна поклонница не называла, – заметил кто-то из оставшейся троицы на диване.

– Я не поклонница, сказала же! – возмущенно выпалила я, отошла к стене и прислонилась к ней спиной.

Но это не спасло меня от наглого заносчивого взгляда.

Пытаясь отвлечься, я проследила за уходом Сергея, а Ковальский все не отставал:

– Знаешь, что я заметил, красавица? – последнее слово он нарочно выделил интонацией.

Приблизился ко мне и попытался убрать с моего лица прядь волос, но я мотнула головой, не позволяя ему прикоснуться к себе.

– Ты такая нежная, как цветок, но в то же время дикая, как тигрица. Так и хочется тебя приручить.

Ковальский задел пальцем мой кончик носа. Я поморщилась, пытаясь избавиться от касания.

– Это я дикая? – его слова задели за живое. Дикаркой меня еще никто не называл. – По крайней мере, я не воплю на сцене, как потерпевшая. Не разобрать же ни слова.

– Тебя так задел мой скрим? – губы растянулись в полуулыбке.

– Меня задел ты, – не подумав, ляпнула, задыхаясь от гнева. И, невольно глянув на дисплей телефона, исправилась: – Вернее твой ужасный внешний вид. Не понимаю всего этого.

Черт, почему меня не научили держать мысли при себе? Я бросила взгляд на дверь. Где же Людка? Как долго тянется время… Будто нарочно.

– Ха, я рад, что хоть какие-то эмоции в тебе вызываю. Это лучше, чем ничего. Согласна, красавица?

Я раздраженно фыркнула в ответ и отвернулась.

– Не нравится, как я тебя называю, тогда скажи свое имя.

– Зачем?

– Хотя бы потому, что мое ты знаешь. Я – Андрей.

– Роза, – буркнула быстро и уткнулась в телефон, пальцы беспорядочно жали на кнопки.

– Р-о-з-а, – протянул мое имя Ковальский, будто смакуя каждую букву. – Красивое имя. Люблю розы.

Я глянула в его сторону, он задрал голову, показывая тату на шее – розовый бутон.

– Ужасно, – поделилась впечатлением.

– Кому как. Мне нравится. А тебе не идут шипы… красавица. Ты ведь на самом деле не такая.

Я поджала губы от злости. Да что он обо мне знает?! Только то, что меня раздражает выдуманное им дурацкое прозвище.

– Ладно, не буду тебе докучать. Приятно было познакомиться.

Ковальский снял бейсболку и запустил в «Ирокеза». Затем рывком стянул с себя белую майку и, вытершись ею, швырнул на диван.

Я только сейчас сообразила, что смотрю на его татуированную грудь. Вульгарный мужлан, который думает, что разукрашенное тело – это красиво, что все девчонки обязаны сохнуть по нему. Хочет, чтобы все было для него и ради него, а сам плюет на чувства других. Я поймала себя на том, что все еще разглядываю его тело. Спортивное, подтянутое, крепкое мужское тело. Однако ж сексуален, как дьявол. Сексуален, но до глубины души неприятен.

Он допил пиво и поставил бутылку на пол.

Где же Людка? Я принялась ходить из стороны в сторону, чтобы немного размять ноги.

– Иди, садись, я не кусаюсь, – сказал Ковальский.

И я сдалась. Медленно последовала за Андреем. «Ирокез» пересел в кресло, освобождая место, я опустилась на мягкое сиденье рядом с Пашей. Ковальский сел рядом с другой стороны и приобнял меня за плечи. Я выкрутилась из объятий и соскочила с места, но он схватил мою руку и потянул. Пришлось сесть обратно.